Цена консенсуса

— Почему в Азии национальные элиты сформировались, а в Африке этого не произошло?

— В большинстве азиатских стран после Второй мировой войны существовал консенсус среди правящих политических элит.

— Консенсус по поводу чего?

— По поводу всех основных вопросов. Как править страной, что такое их нация, какую модель развития выбрать. Например, политическая элита Японии очень сплочена, но при этом политика правящей партии не была репрессивной. Если кто-то не согласен с ее политикой, ничего плохого с ним не случается, он просто не принимает участия в общем движении, остается за бортом. Большая сплоченность отличает также политическую элиту КНР и Тайваня, избравших, впрочем, более авторитарный путь.

Азиатские политические элиты совершенно не были озабочены вопросами, которые очень остро стояли в африканских странах. Должно ли это этническое меньшинство принадлежать к этой стране? Какой экономический путь развития выбрать? Должен ли именно этот клан занимать правящие позиции? Вот те вопросы, которые стояли и до сих пор стоят во многих африканских странах. Например, в северной, западной и восточной частях Нигерии существуют совершенно разные представления о том, какой должна быть эта страна, кто должен в ней править и как она должна развиваться. Все это создает атмосферу подозрительности и недоверия в политических элитах. Все подозревают всех. Масса энергии тратится на внутриэлитную конкуренцию. Кто бы ни оказался во главе страны, его первая забота — борьба с оппозицией. Не с оппозицией в массах, а с оппозицией в самой элите.

В Азии ничего такого не было, поэтому элита могла сфокусироваться на более долгосрочных и стратегических проектах, и цена приобретения лояльности там значительно ниже. Разница также в том, что в Азии вы можете пригласить элитные группировки разделить те дивиденды, которые принесет тот или иной проект. Если люди чувствуют себя достаточно безопасно, они начинают вкладываться в подобные проекты. Например, китайские инвесторы теоретически могут покупать акции на Нью-Йоркской бирже, но им самим намного проще и безопаснее покупать на Шанхайской, потому что они лучше представляют, что происходит в стране, и могут получить выгоды от внутреннего развития. В Африке есть только одна страна, в которой происходит нечто подобное, — это Ботсвана. В Ботсване экономический рост составляет шесть-восемь процентов начиная с 1965 года. Сегодня это одна из богатейших африканских стран, тогда как сорок лет назад она была одной из самых бедных. Эта страна отличается, пожалуй, самой консолидированной политической элитой в Африке.

— Насколько велика эта страна?

— Один миллион двести тысяч человек.

— Как один город…

— Вы правы, страна небольшая, и, вероятно, это одна из причин ее политической успешности. В ней существует многопартийная демократия, но правящая партия всегда побеждает на выборах с очень большим перевесом. Чем-то это напоминает Тайвань, после того как авторитарная партия перешла к более демократической системе, — это было практически безопасно для нее, так как люди говорили: нам нравится экономический рост, который был при этой партии, поэтому мы будем продолжать голосовать за нее. В такой обстановке стабильности и безопасности элита может всерьез задаться вопросом, что можно получить от мировой экономики и как предохранить себя от негативной зависимости от нее.

Думаю, что для России это очень понятно, так как вы в девяностых годах имели коррумпированную элиту, которая проводила политику, провоцирующую политическую нестабильность и усиление центров альтернативной власти, возглавляемых губернаторами. Я не могу себя назвать ни сторонником, ни оппонентом Путина, однако с учетом своего африканского опыта я очень хорошо понимаю, почему люди в Кремле сочли таким важным решение вопроса об ужесточении центральной власти. Вы должны иметь определенную свободу заниматься долгосрочными проектами, а это требует политической стабильности и определенного чувства безопасности и уверенности в элите.
Несостоявшаяся Япония

— Давайте поговорим о том, как на Африку повлиял колониализм. Как выглядела Африка до колонизации?

— До эпохи колониализма африканские страны были очень разными. Были среди них и довольно стабильные. Некоторые части Африки были империями. Возможно, если бы не колониализм, они превратились бы во что-то типа Японии. Они предприняли бы попытки вестернизации, некоторые бы преуспели, некоторые нет.

— А какие страны были империями?

— Одна из них — империя Ашаньти — существовала на территории нынешней Ганы. Другая — на территории нынешних Анголы и Конго, к девятнадцатому веку это королевство имело уже четырехсотлетние дипломатические отношения с некоторыми европейскими странами, а в восьмидесятых годах того же века было разрезано на части. С европейской точки зрения в девятнадцатом веке все эти государства были очень слабыми. Гипотетически, если бы колониализм наступил позже или африканским империям удалось стать сильнее, то некоторые из них могли бы пойти по пути, по которому пошли Япония, Турция, Иран или Таиланд.

— В основном эти древние африканские страны были больше или меньше тех, которые появились в эпоху колониализма и потом, с обретением независимости?

— Страны доколониальной Африки, даже империи, были довольно маленькими. Население империй не превышало двадцати миллионов. Я не скажу, что все они были с легкостью сломлены, но устоять не смог никто. Раньше Африку от вторжения европейцев предохраняли различные болезни, от которых европейцы умирали, но к моменту колониализации Европа научилась с ними справляться, и завоевание Африки стало возможным. Большую роль сыграло, конечно, и огнестрельное оружие. Но была одна страна, которая смогла организоваться так, чтобы оказать сопротивление европейскому империализму.

Фото - Magnum photo/agency.photographer.ru

На тот момент это государство находилось в самом начале пути «авторитарного государства развития», как мы бы сейчас это назвали. Оно располагалось на территории нынешней Гвинеи и представляло собой группу объединившихся городов-государств. Где-то в шестидесятых годах девятнадцатого века они осознали, что наступает империализм, и создали у себя конституцию по примеру европейской, бюрократический аппарат, организовали торговлю с Европой и хотели получить европейское дипломатическое признание, но им это не удалось. Это очень интересная деталь, так как она демонстрирует общую проблему, с которой в это же время столкнулись и Китай, и Япония, а не только африканские государства. Все они столкнулись с необходимостью адаптировать свое государство под складывающуюся мировую экономику. Было бы очень интересно, если бы какое-нибудь африканское государство уцелело и развилось во что-то самостоятельное. Интересно, на что это было бы похоже больше — на Японию или на Нигерию?

— Насколько я понимаю, множество проблем порождено искусственными границами — в слишком крупно нарезанных государствах существует несколько конкурирующих национальных элит.

— Проблема не в том, что государства просто очень большие, но они определенно неправильного размера и в неправильном месте. Если только вы не собираетесь создавать что-то типа Югославии на территории всей Африки и перечертить границы (чего большинство африканцев, похоже, благоразумно делать не хочет), то у вас остается довольно небольшой выбор вариантов. Некоторые все-таки пытаются создать государства в тех границах, которые уже есть, и кому-то это даже удается. Возможно, есть и другой подход — большая кооперация между государствами и одностороннее медленное движение к объединению, которое может исходить, например, от Южной Африки. Тогда бывшие искусственные государства будут разделяться на регионы, им не надо будет больше бороться за власть, и предмет конфликта будет исчерпан. Вовлечение элит в большой долгосрочный процесс и отвлечение их от более локальных и краткосрочных целей — это очень неплохая идея. Я лично считаю, что индивидуумы в Африке не более коррумпированы и испорчены по своей природе, чем где бы то ни было. Все проблемы проистекают из неправильной социальной организации. В большинстве африканских государств общественные институты абсолютно не развиты.

Интересный вопрос: почему в Африке не происходило социальных революций? Подобная стратегия работала во многих других частях света, где революция начиналась сверху и через нее в обществе запускался процесс модернизации, менялась вся структура общества, государство превращалось во что-то совершенно новое, образовывалась нация. В Африке этого не произошло. Может быть, войны или гуманитарная катастрофа, происходящая в Конго в течение стольких лет, приведут в результате к появлению национального самосознания и образованию нации. Но пока это совершенно непонятно.
Рис из Тайваня

— Почему такая богатая земля, как Африка, настолько бедна, что люди там даже голодают? Почему они просто не могут прокормить хотя бы самих себя? И другой вопрос, об этом сейчас много говорят: мол, Африка вполне могла бы кормить не только себя, но и остальной мир. А единственное препятствие на этом пути — богатые страны, которые не хотят открывать свои рынки для их продукции.

— Начнем с того, почему африканское сельское хозяйство не интегрировано в мировую экономику. Многие действительно винят Европу и США за их протекционистскую политику, за то, что они не дают африканским продуктам попадать на рынки развитых стран. Но посмотрим внимательно на саму Африку. Те сельхозугодья, которые сегодня есть в этих странах, не приспособлены для капиталистического хозяйства. Всей землей в большинстве стран распоряжаются местные элиты, которые, в свою очередь, выделяют наделы отдельным семьям. Такая система землераспределения используется как страховка, закрепляющая сельское население в деревне и не дающая слишком большому количеству людей перемещаться в города, чего ни центральные, ни местные власти не желают. Население в сельской местности значительно легче контролировать, до определенной степени это действительно стабилизирует страну.

Чего боятся многие в Африке? Того, что проведение земельной реформы приведет к процессам типа огораживания, которые происходили в Англии во времена формирования капитализма. Огромное число неэффективных фермеров лишится своих земель и стронется с насиженного места. Конечно, тогда появится механизированное сельское хозяйство, которое станет намного более эффективным и продуктивным и позволит производить сельхозпродукцию на экспорт, однако одновременно это приведет к возникновению абсолютного хаоса в сельской местности и вообще в стране. Поэтому, когда африканские правительства жалуются на торговые барьеры, — это лишь одна сторона медали. Они сами очень осторожно относятся к идее реформирования сельского хозяйства, потому что это приведет к огромной миграции населения в города, где оно легко может превратиться в новый пролетариат.

То есть если посмотреть на эту проблему с исторической точки зрения, то результаты урбанизации выглядят довольно неплохо. Проблема лишь в том, что переходный период к новому состоянию — часто этот процесс называют модернизацией — довольно длителен и наполнен социальными потрясениями. Многие африканские лидеры и простые африканцы хотели бы получить выгоды, которые несет с собой процесс модернизации, однако они не хотят беспорядков и социальных потрясений, которые будут этому сопутствовать. В общем-то, я могу их понять, действительно трудно представить, что произойдет, если в африканских странах начнется еще и массовая миграция населения в города, например в северной Нигерии, где города и так довольно многочисленны.

Исход из деревни происходит сегодня в Китае, однако с их экономическим ростом они могут себе это позволить. Стремительно развивающаяся промышленность поглощает этот новый пролетариат. В Африке же сотни тысяч людей придут в города, где им будет нечего делать. В итоге мы видим, что многие африканские лидеры хотели бы получать дивиденды от включенности в мировую экономику, но не готовы платить за это.

— С мировой экономикой понятно. Но почему они просто не могут себя прокормить?

— Это объяснятся другим интересным явлением. Африканская деревня производит продукты практически исключительно для собственного потребления. В Африке деревня не видит своей задачей кормить города. Африканские крестьяне живут только краткосрочными задачами. Такая глобальная идея, как выращивание чего-то для систематической продажи в город, их почти не затронула. Конечно, они могут продать излишки, но это не правило, а скорее исключение. Если же вдруг появляется какой-нибудь слишком удачливый фермер, то к нему относятся очень плохо — подозревают в колдовстве и могут на него напасть. Например, в западной Нигерии, которая по своим размерам сопоставима с Калининградской областью, живет десять миллионов человек. Их, конечно, надо кормить. Но потребляемые там продукты вовсе не местного производства — вероятнее всего, там едят какой-нибудь рис из Тайваня.