Добрый день всем!
Для начала - небольшая цитата из книги-репортажа Пьера Доминика Гизо «Священный лес» (Перевод с франц. Ю.П.Благоволиной и Н.Б.Зубкова. – Издание 2-е. - М., издательство «Наука», главная редакция восточной литературы, 1979. – 192 С.) (автор ее, французский кинематографист, и еще трое его коллег-тележурналистов, в надежде заснять на пленку тайные обряды племени тома, провели с ними в горных лесах юго-востока Гвинеи несколько месяцев):
«16 февраля 1953 года, мы вылетели из Парижа и, миновав Марокко и северо-западную часть Сахары, приземлились в Конакри, столице Французской Гвинеи.
Это быстро растущий город, ультрасовременный в своей полихромной архитектуре (1), где громадные машины, подобно гигантским трудолюбивым муравьям, дни и ночи грохочут на разработках железняка и бокситов (2). За четыре дня мы получили необходимое разрешение на киносъемки и урегулировали все таможенные формальности (3).
Сегодня утром мы встретили шофера грузовичка.
— Если вы со своими чемоданами сумеете пристроиться наверху,— указал он на узкий кузов,— то я подброшу вас до Кисидугу. Там вы легко найдете машину до Масента. Оттуда сейчас вывозят кофе» (4). 
(С.5).
«Кисидугу находится в 800 километрах на восток от Конакри, на опушке громадного леса — цели нашего путешествия.
В восторге от подвернувшейся оказии мы с немалым трудом погрузили наше хрупкое оборудование и вскоре после полудня тронулись в путь.
*   *   *
Мы растянулись на джутовых мешках, в которых лежат миллионы франков в мелких купюрах (5). Водитель везет их в Кисидугу, чтобы там можно было скупить у туземцев годовой урожай кофе. Он взялся за сутки доставить в банк эти новенькие хрустящие кредитки, сложенные в плотные и жесткие, как кирпичи, пачки. Мятые кредитки жители лесов презирают и не всегда их берут (6).
Через заднее стекло кабины я вижу дремлющего Жана Фиштэ. Между коленями у него заряженное ружье шофера; тот взял его в надежде — весьма, впрочем, сомнительной — застрелить при свете фар оленя, кабана или даже пантеру».
(С.6).

Очень содержательные сообщения по Гвинее постоянно выкладывает здесь «советник форума hfh», в связи с чем у меня есть к нему, исходя из приведенной цитаты (см. выше), несколько вопросов:
1) Так ли современен нынешний город Конакри, столица свободной от белого колониализма Гвинеи?;
2) По-прежнему ли оснащены мощной техникой местные разработки железняка и бокситов и есть ли они сейчас в Гвинее вообще?;
3) Можно ли в сегодняшней Гвинее за 4 дня уладить все таможенные формальности и получить разрешение хоть на какое-то, пусть даже и самое незначительное,  дело?;
4) Разводят ли сегодня кофе в Кисидугу? Вывозят ли его на продажу хотя бы внутри страны?
5) Возможно ли в современной Гвинее представить себе, что безоружный человек везет несколько миллионов франков через джунгли за 800 км. от столицы?
6) Столь ли требовательны ныне жители гвинейских джунглей к денежным купюрам или же, измученные нищетой, с радостью хватают любые по внешнему виду бабки?
Прошу господ участников форума простить мне мою назойливость, но если ответы на эти, кажущиеся субъективными и частными, вопросы будут в стиле «Да, после ухода белых все сохранено, приумножено и стало еще лучше!», то тогда, естественно, колониализм есть дрянь, а независимость – это хорошо. Но если нет, то тогда уж извините…
Впрочем, мне почему то кажется, что скорее всего будет «извините». А в подтверждение своего пессимизма предлагаю всем желающим посетить хотя бы wwwntv.ru/novosti/167775/ -, где нынешняя Гвинея представлена во всей своей .... Которую не прикроешь, к сожалению, ни гневными филиппиками по адресу белых зверей-колонизаторов, ни стенаниями о страданиях бедных негров.
P.s.: я не расист, изучаю и очень люблю Африку (где, к сожалению, пока ни разу не был, хотя и планирую историко-этнографическую экспедицию в Кабо-Верде).
P.p.s.: полагаю, что главными бедами человечества являются
а) социализм,
б) большевизм и коммунизм,
в) либерализм и демократия,
одинаково уродующие и белых, и черных, и желтых, и краснокожих.
С уважением M.A.N.

благом для человечества является рабовладельческая структура по типу унесенных ветром, кто желает быть рабом? Поднимаем руки вверх.....дружно

Уважаемые господа форумчане!
В продолжение темы «Белый колониализм в Африке: иго или благо?» предлагаю ознакомиться с одним, по-моему, весьма интересным, материалом.
Содержание которого свидетельствует о том, что, если бы сама черная аристократия такой, к примеру, когда то мощной державы, как Сонгай, сама не развалила свое собственное государство, то никакие бы мароканцы (которых, кстати, туземцы тоже называли и считали белыми) ни европейцы никогда не захватили бы Африку.
Хотя бы потому, что на ее территориях существовала бы ни одна Эфиопия, а десятка два мощнейших, независимых и древних государств, о которые европейцы просто обломали бы зубы.
Но как говорится: история не знает сослагательного наклонения. А поэтому следует согласиться с мыслью о том, что, когда в Африке случился белый колониализм, то виноваты в этом были все: как захватчики (нечего было лезть туда, куда их никто не звал!), так и сами  захваченные (потому что тем местным элитам, которые, по типу сонгайской (см. ниже), постоянно «подгрызали» власть собственных Королей и Царей, тем самым в мановение ока превращая мощнейшие державы Черного Континента в ничто, следовало бы знать, что они ослабляют в первую очередь свои народы перед лицом именно внешних, в том числе, - и заморских, захватчиков).
Итак…
«Эпилог.
После смерти Махмуда и аскии Нуха в Западном Судане наступил период последних лет Сонгай, полный интриг, грабительских набегов, борьбы за власть. После этого печального конца старое Сонгай прекратило свое существование.
После проигранной сонгайцами битвы с марроканцами при Тондиби государство распалось на две части. На севере правили назначаемые из Марокеша марионетки, власть которых не простиралась за пределы Томбукту, Гао и Дженне. Южнее, в Денди, власть принадлежала династии, начатой аскией Нухом, корни которой восходили к аскии Дауду. Но и это было карликовое государство.
Марокканцы просчитались в своих важнейших стремлениях — в желании овладеть золотоносными землями. Даже в северных городах они не пытались создать настоящего правительства, а внутренние распри уничтожили остатки их владычества. Паша Мансур умер в ноябре 1596 г., через полтора года после победы над аскией Нухом. Он был на пути в Денди, когда заболел, и едва успел перед смертью вернуться в Томбукту. Его смерть считается тайным убийством. За этим, вероятно, стоял знатный вельможа морокканского Короля, исламизированный испанец Джудар, который открыто соперничал с ним за власть. Марокканский султан пытался утишить борьбу за власть своих подчиненных, назначив Джудара правителем Западного Судана, а Мансура— командующим армией, но распри между ними не прекращались, пока Джудар не разрешил их по-своему, отравив соперника.
После смерти Мансура султан Марокко назначил в Томбукту нового пашу — Мухаммеда-Таба. Тот прибыл к месту службы в декабре 1597 г., а в мае следующего года пришел и его черед умереть от яда Джудара. Когда затем Джудар велел задушить последнего своего марокканского соперника в Томбукту — Мустафу ат-Турки—в июле 1598 г., султан Марокко начал понимать, кто представляет в Западном Судане действительную власть.
Желая помешать Джудару чересчур укрепиться в Судане, султан отозвал его в Марокко, но Джудар отказался повиноваться, пока не будет прислан достойный преемник. Джудар ссылался при этом на крайнюю необходимость этого, так как Томбукту якобы угрожали цари Мали и Масины. В скором времени султан прислал в Томбукту двух государственных мужей: Мустафу ал-Филя и Абд ал-Малика-«Португальца». Джудар, однако, отказался передать им власть, поскольку они были людьми штатскими и, по его мнению, непригодными для командования войсками. Не желая создавать из этого проблемы, султан Марокко послал в Томбукту пашу Аммара, которому Джудар наконец сдал власть в феврале-марте 1599 г., после чего сам двинулся в Марокко.
Прибытие Джудара в Марокко описал один английский купец — Джаспер Томсон—в письме друзьям от июля 1599 г. По его словам, с марокканским военачальником прибыло 30 верблюдов, нагруженных золотом, 50 лошадей, большое число евнухов, карликов, рабов обоего пола и 15 девственниц, дочерей царя Гао, которых Джудар отдал султану Марокко в наложницы. Томсон оценивал привезенное Джударом количество золота в 604 800 фунтов того времени, что составляет 30 млн марок в наши дни. Очевидно, Джудар привез с собой большую часть богатств Томбукту, и огромная часть их была предназначена султану.
После ухода Джудара Томбукту опять стал страдать от набегов соседних племен, но марокканцы, так или иначе, удерживали свои позиции. Однако положение оккупационной армии из года в год становилось все тяжелее, и властителю Марокко становится ясным, что Западный Судан совсем не такая золотоносная жила, как это представлялось поначалу. После смерти ал-Мансура на престол Марокко взошел его сын Зейдан, который приказал марокканцам покинуть Западный Судан. Приказ, однако, пришел слишком поздно: военные части в Томбукту за прошедшие годы завоевали себе столь независимые позиции, что больше не подчинялись приказам властителя. Уже с 1612 г. они самостоятельно избирали пашу Томбукту и высших чиновников и управляли оккупированной территорией по собственному разумению. Правители все время менялись, и связи с Марокко сохранялись только в виде формального  признания  султана.  Паша,  ставший у власти в Томбукту в 1660 г.— 27-й преемник Джудара,— перестал наконец признавать султана Марокко даже номинальным властителем страны.
Наследники Сонгайской державы были теперь не в Томбукту, а южнее, в Денди, где аския Нух й его брат Мустафа основали центр для остатков нации. Первым царем нового Сонгайского государства в Денди был, таким образом, аския Нух, который посвятил себя борьбе с марокканцами. Незадолго до его гибели власть в Денди перешла его брату Мустафе, которого несколько позже отстранил Мухаммед-Сорко. Четвертым правителем Денди был Харун-Денгатайя, который, как и его предшественники, был сыном Дауда. В 1608 г. этот царь напал на вассалов Томбукту, живущих в излучине Нигера, а в 1609 г.— на Дженне, который входил также во владения Томбукту, а затем стал теснить мароккан¬ских правителей города Дебо.
Пятый царь Денди, эл-Амин, правивший в 1612— 1619 гг., был также сыном Дауда. Его помнят как «хорошего и человечного» властелина. Во время его правления Денди пережило шестимесячный голод, и царь, но преданию, раздавал тогда бедным ежедневно «мясо 8 волов, молоко от тысячи коров и 200 тысяч раковин каури». По рассказам, эль-Амин посылал свою армию против паши Томбукту, но, хотя армии и встретились около Тирко-Тирко, битва не состоялась. Военачальник марокканцев, каид Амин, как говорят, спас свою шкуру, дав командующему воинами Сонгай золота. Последний был арестован сразу по возвращении домой, когда золото было найдено в его одеждах.
После аль-Амина к власти в Денди пришел Дауд. Он правил дольше, чем его предшественники,— с 1619 по 1635 г. В 1630 г. паша Томбукту Али бен Абд-ал-Кадер послал к Дауду предложение о заключении мира и даже просил руки его дочери. По-видимому, это было признаком того, что государство в Денди достигло независимости. По Делафоссу, Дауд принял предложение о мире, но вместо своей дочери отдал в жены Абд эль-Кадеру дочь одного из своих придворных.
Царство Денди терзали те же внутренние распри, что и державу Сонгай в период ее заката. Так, брат Дауда—Исмаил — пошел в 1635 г. в Томбукту и просил марокканского пашу и марионеточного аскию севера, Мухаммеда-Бенкан, помочь свергнуть Дауда. Одной из причин заговора был характер Дауда: «Тарих ас-Судан» рисует его «тираном, развратником и кровопийцей». Но следует напомнить, что арабские хроники далеко не всегда дают достаточно объективную характеристику властителям, хотя и отца Дауда, Мухаммеда Бани, помнят также жестоким тираном.
Во всяком случае, Исмаилу удалось устранить Дауда с помощью северных союзников. Однако большой пользы от этого марокканскому паше Томбукту не принесло, так как сразу, как только Исмаил пришел к власти, он отправил своему пособнику оскорбительное письмо. Оно заставило пашу Масуда бен-Мансура в 1639 г. выступить в поход против Денди. Масуд прибыл в Лулами по воде, через Бамбу, Гао и Кукуйю, изгнал Исмаила и совместно с марионеточным властителем Томбукту Мухаммедом-Бенкан захватил Лулами — столицу Денди. Сонгайское население присягнуло на верность Масуду, который назначил царем Денди сына Дауда — Мухаммеда, после чего Масуд возвратился в Томбукту, захватив детей Исмаила в качестве заложни¬ков. Сразу после его ухода сонгай все же свергли Мухаммеда и выбрали новым царем сына Мухаммеда Сорко — Дауда II.
В течение следующих 20 лет в Денди сменилось 8 царей, что показывает, сколь непрочно было положение правителя в этом крошечном государстве.
После Дауда II у власти стал Мухаммед-Баро, который прогнал своего предшественника в Томбукту. Новый царь, сын Харуна-Денгатайя, царствовал недолго, поскольку бежавший от паши Томбукту Исмаил вернулся в Денди со значительной армией, что заставило в свою очередь бежать Мухаммеда-Баро. Но Исмаилу не удалось вновь взять власть в свои руки, так как сонгай быстро выбрали нового царя — Мар-Тьендина [Мар-Шендина], внука аскии Дауда. Поскольку Мухаммед-Баро в свою очередь смог организовать себе военную помощь, он также вернулся в Денди и вступил в сражение с армией Исмаила. Оба они погибли в бою и таким образом выбыли из борьбы за власть в Денди. Но положение оставалось тревожным. Сонгай изменили свое мнение о Мар-Тьендинё, свергли его и выбрали царем Нуха бен Мустафу, который вскоре был вынужден уступить власть Мухаммеду ал-Барака, который был сыном Дауда I. После него власть перешла к ал-Хаджу, его брату, после него — к сыну Мухаммеда-Сорко — Исмаилу; последний бежал с братом в Томбукту и вернулся оттуда с армией, чтобы свергнуть ал-Хаджа. В конце концов власть перешла от Исмаила к его брату Дауду III.
Бурная борьба за власть еще более ослабила Денди, и, таким образом, под царством в 1660-х годах (или во время правления Дауда III) понималось только Денди и его ближайшие окрестности. Важнейшей причиной гибели державы была неопределенность права наследования власти, что питало внутренние противоречия и войны. Та же слабость мучила Империю сонгаев и в последующие десятилетия ее политического бытия. С 1660 г. ни о Сонгай, ни о Денди в арабских хрониках нет упоминаний. После десятилетий борьбы за власть самое могущественное государство Западной Африки окончательно кануло в вечность».
(См.: Ваккури Ю. Цивилизации долины Нигера: легенды и золото. - Перевод с финского Н.В.Шлыгиной. - М., Прогресс, 1988. - 168 С. - С.161 - 164).

ну по крайней мере евреев мои предки не душили....

не хера себе еще и двуличие...вот это да....от фашистов

а это еще зачем?
M.A.N.
кстати, Карась рыбка умная и просто поспорить любит. От скуки.

а у Вас прямо сразу обиды какие -то... и проблемы... надо жить проще...

а вежливо общаться что... никак не умеем?...
какая невоспитанность...

ну и - good for you...

Голосовал за второй вариант, скажу что одним из очевидных плюсов вижу распространение европейских языков на континенте, особенно таких прекрасных как португальский и французский. Сегодня для того чтобы свободно общаться с большинством стран, достаточно знать 2-3 языка: английский, французский, португальский. Разумеется с образованной частью африканского общества, интегрированного в мировую цивилизацию. Ещё значительно распространён арабский, тоже пришедший насильственным путём, но он не европейский)). Причину захвата европейцами вижу прежде всего в незрелости тогдашних политических союзов, не было ментального объединения людей на идее собственного государства, нет до сих пор движений народностей в поддержку создания собственных государств(если ошибаюсь поправьте). Современные африканские государства (за исключением арабского севера) всего лишь многоцветные осколки колониальных империй, в которых множество племён, народов, конфессий. Также техническая отсталось дала о себе знать. Когда Латинская Америка освободилась от европейцев, никто даже не пытался захватывать их вновь, не было никаких условий. Хотя казалось бы страны были нищие и неразвитые, тотальная коррупция и войны. Вся загвоздка была в монолитности тамошних социумов скреплённые вполне современными властными механизмами, с армией, полицией, судами, министерствами. Любое вторжение подняло бы на борьбу весь народ, у которого был государственный инстинкт, чего не было в Африке, и вряд ли бы англичане смогли покорить Венесуэлу имея кучку солдат. Даже силовая попытка Франции поставить марионеточного монарха в Мексике окончилась провалом. Мексиканцы были нацией, а это уже много значит! Я вообще заметил, чем сильнее государственный инстинкт у народа, тем труднее его покорить, независимо от его технического развития.

Отредактировано Гелиокл (2010-10-04 08:17:00)

А вот мнение африканцев тоже разное, многие считают что колонизация дала толчок вперед. Например семья моего мужа до сих пор связана с политикой, и даже правители и министры негласно между собой говорят о большом прогрессе Африки вперед, а в мире кричат что это было плохо, чтобы даже сейчас им мировое сообщество помогало. Приведу пример моей любимой страны Того: колонизаторы провели первую железную дорогу через всю страну, после независимости тоголезцы ее так ни разу и не отремонтировали после независимости, все основные транспортные магистрали сделали колонизаторы, первый водопровод и канализацию, построили порт и еще много чего. И только сейчас, спустя 50 лет независимости началась их реконструкция. В деревнях до сих пор не знают что такое телевизор, именно не потому что в государстве денег нет, доходы от одних только фосфатов, если поделить на все население будет выходить по 100 долларов на человека, а еще добывается мрамор, золото, алмазы и прочее. Государство имеет независимость, но ни во что не вкладывает доходы. Кстати в Того колонизаторы вводили обязательное начальное образование для детей, чтобы хоть один ребенок из семьи учился в школе, а теперь этого нет, половина неучи! Причем местное население сопротивлялось этому, мой свекр рассказывал, что его прадед был шефом деревни и не хотел чтобы дети его учились(нужны были по хозяйству дома), так он попросил чужого ребенка из другой деревни и показывал его колонизаторам как своего для учебы. А мой свекр, которому уже за восемьдесят, тоже не попал бы учиться, его только отдали в школу потому что был самый младший в семье и от него не было толку по хозяйству, а он оказался талантливым, закончил образование в Африке и благодаря этим самым колонизаторам получил место по обмену в университете в Париже. Вернувшись на Родину сделал хорошую политическую карьеру, дослужившись до премьер-министра и вице-президента страны. А впоследствии еще выше, стал работать в ООН, и имя его знает весь мир, где и проработал до пенсии. А вы говорите колонизация это плохо. Если бы не колонизация, сидели бы сейчас в жопе( извините за выражение).